06.12.2018 г.
Изменение климата: энцефалитный клещ добрался до Архангельска

Участившиеся наводнения и засухи, более мощные ураганы и небывалая жара, таяние ледников и повышение уровня океана – все это уже ощущают на себе миллионы жителей планеты. В России до недавнего времени шутили, что потепление позволит чуть ли не выращивать бананы в тундре. Может, и так, но есть и более тревожные симптомы. Рассказывает эксперт по климату Всемирного фонда дикой природы Алексей Кокорин, который принимает участие в проходящей в Катовице Конференции ООН по климату.

АК: Изменение климата ощущают, мне кажется, уже все. У нас по-прежнему есть скептики, которые считают, что все это природное, что это не [результат деятельности] человека, но то, что изменение климата есть, уже никто отрицать не решается. Более того, уже почти все, а может и вообще все, говорят, что оно скорее отрицательное, чем положительное. Конечно, когда очень теплая погода в октябре-ноябре, всем приятно. Но это бывает редко. Гораздо чаще другое: сильные скачки погоды, неравномерное выпадение осадков, сильные скачки атмосферного давления, волны жары. И все это, конечно, оказывает влияние на здоровье. Во всяком случае в Европейской части России, в московском регионе влияние на здоровье – это самое заметное и самое близкое обычному человеку. А медики подтверждают – есть масса исследований, масса данных – что увеличивается, к сожалению, преждевременная смертность. То есть люди, заболевшие сердечно-сосудистыми заболеваниями – как правило, немолодые – умирают раньше – во время волн жары и других неблагоприятных явлений.

Другой вопрос – это инфекционные заболевания – «южные» и «северные», в том числе и клещевой энцефалит. Это наглядная вещь. Говоря о той же Московской области, то там клеща в общем-то никогда не было. А сейчас он распространяется все южнее и несет энцефалит, равно как и на север тоже. Мне приходится часто работать в Архангельской области. В 70-80-е годы клещевого энцефалита там вообще не было. Ноль. Но потом это все появилось, потому что более теплая зима и весна, и клещ стал распространяться на север. В 2006 году был рекордный уровень заболеваний - более высокий, чем в типично «энцефалитных» регионах типа Пермского или Хабаровского края. Были приняты меры, но отыграть все назад не получается. Это невозможно. Но и уровень заболеваемости держится на более-менее приемлемом уровне. Но потребовались меры - и медицинские, и профилактические, и образовательные.

ЕВ: Это оборачивается и большими расходами, да? Потому что экономика – тоже важный момент.

АК: Да, конечно. В России нет таких ситуаций, где нельзя было бы адаптироваться, нельзя было бы как-то выйти из ситуации более или менее успешно. Но стоит это все довольно больших денег и требует активных действий. Причем действий заблаговременных. Мы, конечно, в лучшем положении, чем, скажем, острова Кирибати или Мальдивские острова. На Конференции малые островные государства выступают очень активно. Потому что их просто затопит, и адаптация невозможна. Есть такой термин «потери и ущерб», который здесь очень активно обсуждается. Идут диспуты, что нужно для этого вида потерь сделать отдельное «окно». Потому что это нельзя застраховать, это точно будет потеряно. Это требует компенсации, требует заблаговременного переселения людей, а это совсем не то, что адаптация.

Что касается России, то у нас таких мест нет - либо мы о них пока не знаем, либо они очень маленькие. Но зато есть масса мест, где нужна адаптация. Я знаю, что правительство подготовило национальный план адаптации. Он пока не для широкой публики, он пока разослан министерством экономического развития по разным министерствам и ведомствам, но он открыт, он не является закрытым документом. Идет его обсуждение. И там, конечно, уделяется очень много внимания и здоровью людей, и энергетике – всему энергетическому комплексу (это ключевая отрасль нашей экономики), транспорту, инфраструктуре... С точки зрения Фонда дикой природы крайне важно, чтобы там не была забыта охрана природы на фоне таких великих задач.

ЕВ: Россия не ратифицировала Парижское соглашение, а берет ли она на себя какие-то обязательства по сокращению выбросов парниковых газов? Ведь это ключевой момент.

АК: Вы знаете, и да, и нет. Россия настолько хорошо понимает плачевное состояние энергоэффективности экономики, и то, что это отражается на конкурентоспособности российской экономики и на стоимости товаров, что в России принят план повышения энергоэффективности. Его тождественно можно назвать «планом снижения выбросов парниковых газов». План очень амбициозный. Согласно ему к 2030 году, удельное энергопотребление на единицу ВВП должно снизиться на половину, 52 процента, а к 2025 году – на 27 процентов. Это от уровня 2016 года. То есть, по сути дела, есть план снижения выбросов. По форме, по тому, как это оформлено, это не представлено как наш вклад в Парижское соглашение. А надо бы, конечно. Потому что это показало бы Россию с очень хорошей стороны. А само соглашение стоило бы ратифицировать – потому что никаких разумных объяснений, почему бы его не ратифицировать, у России нет.

ЕВ: Конференция только началась, прошло лишь несколько дней. Есть ли ощущение того, что она будет успешной? Ведь на нее возлагают огромные надежды. И Генеральный секретарь ООН говорит, что она может стать «поворотным моментом», который определит дальнейшую судьбу человечества. Речь идет о том, возьмут ли страны конкретные обязательства по удержанию повышения температуры не более, чем на полтора градуса.

АК: Я бы не оценивал Конференцию столь высоко, но и недооценивать бы не стал. Это медленный процесс и довольно мучительный и тяжелый. Мне бы хотелось подчеркнуть, что не надо переоценивать и официальные итоги конференции, которых мы ждем, и недооценивать неофициальные ее итоги. Неофициальная часть, например, - то, что Всемирный банк объявил, что на 5 лет они выделяют для климатического финансирования 200 млрд долларов - что очень много, в два раза больше, чем сейчас. Но самое главное, они говорят, что это не будут преимущественно кредиты для тех или иных экономических проектов – там будет поддержка мер адаптации. Это важные сдвиги. Всемирный банк – огромная глобальная ведущая организация.

Что же касается данной Конференции, я полагаю, что правила реализации Парижского соглашения, конечно, будут приняты, но очень многие детали разъяснения этих правил будут отложен «на потом». Эта такая «палочка-выручалочка»: то, до чего мы не сможем сейчас договориться, мы сделаем рабочую программу и решим в пределах 2019-2020 года.

Что касается обязательств стран, строго говоря, это вне повестки дня Конференции, но видно, что если, может быть, повышать свои национальные цели как вклад в Парижское соглашение готовы очень немногие страны, и преимущественно страны небольшие, то большие страны, например, Германия, готовы вкладывать в помощь развивающимся странам большие деньги. Вот Германия объявила, что она вносит в Зеленый климатический фонд почти полтора миллиарда долларов - 1,3 млрд евро – на следующие четыре года. Это очень позитивный сигнал, потому что там деньги уже заканчиваются, а работа Фонда очень важна.

• Международная конференция по климату (COP24). 
• Международная конференция по климату

Биоразнообразие * Воздушная среда * Здоровье * Земельные ресурсы * Климат * Опустынивание * Стихийные бедствия * Горные районы * Лесные ресурсы * Полярные районы * Пресноводные ресурсы * Прибрежные и морские зоны * Экосистемы   

Новости 2018 * Новости 2017 * Новости 2016 * Новости 2015 * Новости 2014 * Новости 2013 * Новости 2012 * Новости 2011 * Эконовости ООН * Новости ЮНЕП * Новости МПР 
Новости Росприроднадзора * Новости Роснедра * Новости Росводресурсы * Новости Росгидромет

Конвенции и соглашения по окружающей среде * ООН и экологическое право