27.07.2020 г.
Может ли одноразовая посуда быть безвредной для окружающей среды?

В нашем разговоре Иван Захаров напомнил о старом советском фильме «Лимонадный Джо», где герой, выпив в баре, закусывал тем же стаканом, из которого пил. Иван тоже производит «съедобные» стаканчики, только они не из стекла, а из растительного сырья, а главное их свойство – не вкусовые качества, а экологичность. За производство биоразлагаемых одноразовых соломинок, стаканчиков и упаковок российского предпринимателя включили в число финалистов международного конкурса ООН, а также пригласили участвовать в ЭКСПО-2020, которая из-за коронавируса пройдет в Дубае в октябре следующего года. С Иваном поговорила Елена Вапничная.

У нас полностью все сырье растительное и оно подвергается биоразложению согласно европейским и американским стандартам без необходимости проведения тестов. Сырье сертифицировано как растительное без сложных физических модификаций. То есть просто сами природные, «нативные», полимеры, растительные, не имеют хороших эксплуатационных свойств. Мы улучшаем их свойства посредством биотехнологий. Мы на самом деле занимаемся биотехнологической обработкой растительного сырья, чтобы оно было пригодно для изготовления пластика для одноразового использования. Слово «съедобный» мы используем, потому что сейчас пошел тренд, где Америка задает тон: «edible packaging», «edible straws», «edible cups». Это по идее просто помогает легче понять, что это безвредно.

ЕВ: То есть нельзя все-таки?

ИЗ: Нет, можно. Если остался голодным на шашлыках, то можно в принципе съесть.

ЕВ: Все-таки все равно Вы говорите о пластике, и трудно представить, чтобы пластик можно было съесть. Это не шутка? То есть серьезно это можно в буквальном смысле есть?

ИЗ: Да-да. Каждую презентацию я заканчиваю тем, что я съедаю что-то.

ЕВ: А как вы «дошли до жизни такой» Как пришла эта мысль в голову?

ИЗ: Эта идея у меня возникла во времена студенчества, когда я специалитет еще заканчивал. Я прочитал статью, что в Китае делают фантики для конфет на основе моркови. Мне показалось это интересным, я начал это изучать. Но морковь – это пектинсодержащие вещества, они очень дорогие. Даже не во все йогурты добавляют эти вещества, а тут упаковку делать из пектина. Я начал искать более дешевое сырье и остановился на крахмале, потом начал работать с белками различного рода, то есть животного, растительного, микробиологического, и понял, что самое простое и масштабируемое – это растительное сырье, оно самое быстровозобновляемое в течение, грубо говоря, трех месяцев можно сырье возобновлять. Также мы сейчас работаем не с первичным растительным сырьем, а с отходами растительного сырья. Каждый год реализуется огромное количество отходов: картофельные очистки, баклажановые очистки, и из них можно брать сырье, производить технологическую обработку и получать ту или иную продукцию. И на следующий год в октябре мы планируем поехать на выставку, нам обещали, что нас берут, для нас там даже отдельный павильон строится, EXPO Live – по видео. Мы сейчас также общаемся с Министерством торговли и промышленности России, чтобы еще встать в российском павильоне. Если не разрешат, то, возможно, будет какой-то стенд с нами. Вот у нас три проекта, три стартапа из России, то есть они в любом случае что-то придумают для нас.

ЕВ: Какие еще два стартапа будут участвовать?

ИЗ: Один стартап – это «Посади лес». Это приложение-игра, где человек виртуально сажает лес, он может покупать какие-то ресурсы, а деньги, на которые покупаются эти ресурсы в виртуальном мире, идут на посадку реальных деревьев. Второй проект – это «Глобмедиа». Они занимаются проведением инклюзивных туров. Ну, начинают они в Санкт-Петербурге, потому что они там располагаются, а дальше планируют все-таки выводить в ближайшее зарубежье, такое как Финляндия, Швеция. То есть устраивают туры для людей с ограниченными возможностями, потому что для таких людей сейчас нет нормальных условий для путешествий.

ЕВ: Кроме того, что вы ведете переговоры насчет участия в российском павильоне на ЭКСПО, какие у вас отношения с властями, есть ли интерес со стороны российских производителей?

ИЗ: Ну, производства биопластика как такового в России нет. Мы с 2014 года вообще занимаемся развитием. У нас сначала вообще были гигантские планы: мы разрабатывали пленку. У нас есть лабораторные образцы, и мы пытались договориться о промышленных испытаниях на российских предприятиях. Но они говорили, что работают два месяца в году и перенастраивать под нас производство никто не будет. К ним приезжают и настраивают производство «эксклюзионщики» – это зарубежные специалисты, потому что в России, якобы, нет таких спецов. И объемы сырья нужны очень большие, то есть надо много тонн купить. И если, они говорят, не дай бог, что-то сломается - у них установки там гигантские - расходы кто будет нести? Вы, говорят, сможете? Ну, мы сказали, что нет, но будьте уверены, что ничего плохого не случится. Коррозионных каких-то проблем тоже не будет, потому что у нас сырье растительное. Но люди не верят, не хотят. Мы провели промышленные, ну то есть лабораторные испытания, инструзию доказали за рубежом, когда я был на стажировке в Чешской республике, также я вылетал в Малайзию на стажировку, где тоже проводил свои исследования. Потом мы поняли, что до производства пленки еще далеко – потому что там низкая маржинальность и высокие капитальные затраты с операционными затратами. Нужно создавать огромную команду, заводы не готовы брать это все под крыло, и мы поняли, что нужно выходить в более высокомаржинальные продукты с низкими капитальными затратами.

ЕВ: Извините, переведите это, пожалуйста, на простой человеческий язык.

ИЗ: Понимаете, для того, чтобы производить пленку, нужно производить ее 12 000 тонн в год. Потому что маленькие предприятия по выпуску пленки неконкурентноспособны совсем. Для того, чтобы организовать производство 12 000 тонн пленки, нужны огромные затраты – в плане оборудования, а плане найма людей – то есть пойдут огромные операционные расходы. У нас таких возможностей нет. Заводы, которые могли бы нас взять под крыло, не захотели. Ни за рубежом, ни в России. Мы поняли, что нужно выходит на продукцию с маржинальностью не в 30%, грубо говоря, а больше, чем 100%. А мы сфокусировались на одноразовой посуде. Многие страны запрещают пластик одноразового использования, в некоторых странах даже сажают за это, как в Кении. Мы поняли, что нужно переходить в эти сегменты, где можно, грубо говоря, продавать миллион трубочек в месяц и окупать хотя бы свои операционные расходы. То есть зайти на рынок. А потом, в дальнейшем, мы все-таки планируем через пять лет после успешного запуска перейти уже на производство пленки, то есть расширять масштабы. Есть идея продажи этих технологий на исключительных правах другим странам, и мы, видимо, будем проводить такую промо-акцию на ЭКСПО-2020. Будем странам предлагать, чтобы мы приехали, под ключ настроили, получили какую-то оплату и потом получали royalties (отчисления за право пользования и продажи - прим. ред.). То есть мы понимаем, что этот рынок глобальный, гигантский, и его в одни руки не взять, и хотим со всеми делиться, и чтобы люди с нами делились.